Бывший защитник краснодарской «Кубани» и майкопской «Дружбы» Александр Пироженко и в свои нынешние 53 года не вешает бутсы на гвоздь, играет в чемпионате Гулькевичского района и за ветеранов желто-зеленых. Он еще в детстве переехал в Краснодарский край из Новокузнецка и обосновался в Гулькевичи, а кроме вышеобозначенных «Кубани» и «Дружбы» немалое время выступал за ставропольское «Динамо». Играл жестко, неуступчиво и самоотверженно, но в соответствии с духом футбола, грань не переходил.
Рассказы о командных поездках в ФРГ, Португалию, Камерун и Северную Корею, об армейском периоде, о выходе «Дружбы» в полуфинал Кубка России в 1993-м, о футбольном матче в колонии с заключенными и о многом другом любопытном – в масштабном интервью Пироженко «Независимой спортивной газете».
КУРС МОЛОДОГО ФУТБОЛИСТА
– Александр Николаевич, вы живете в Гулькевичи, а родом, насколько мне известно, из Новокузнецка. Ничего не путаю?
- Нет, всё верно, родился в Новокузнецке, что в Кемеровской области. Мой отец был крупным строителем, прорабом, поэтому ему приходилось много ездить по стране, ну и весь наш семейный «табор» следовал за ним. Так получилось, что, когда я был совсем маленьким, он приехал на работу в Гулькевичи, и мы здесь осели, а он со временем ушел на пенсию.
– Почему стали заниматься именно футболом?
- Раньше ведь не было всех этих компьютеров, сотовых телефонов, гаджетов, а свободного времени была масса. Ну и гоняли мы с пацанами в футбол на площадках и во дворах. А потом как-то пришел к нам в школу тренер и пригласил всех желающих записаться в секцию футбола ДЮСШ города Гулькевичи. Я попробовал, втянулся и остался.
– Кто был вашим первым тренером?
- Анатолий Николаевич Лызь – человек, фанатично преданный детскому футболу. Доходило до того, что мы даже зимой вставали в 6 часов утра и шли к нему в спортзал на полноценную тренировку, а потом уже отправлялись в школу. Для меня Анатолий Николаевич как второй отец, без него я бы ничего в футболе не добился. Кстати, он и сейчас работает с детьми – у него специализированная футбольная школа в Сочи.
– Как вы попали в ставропольское «Динамо» на заре своей карьеры?
- У нас в ДЮСШ под управлением Лызя сложилась довольно мощная команда 1966-67 годов рождения. В своей возрастной категории мы выигрывали Кубок края, показывали серьезные результаты в первенстве Кубани. И тут ставропольское «Динамо», выставлявшее свою молодежную команду на больших турнирах, забрало к себе меня и еще пару гулькевичских футболистов. Возможно, повлияло то, что отсюда раньше уже была проторена тропинка в Ставрополь игроками Александром Медовченко и Сергеем Ушаковым… Так вот, в Киеве прошел серьезный турнир, где встречались команды под брендом «Динамо» из разных городов Союза – Москвы, Киева, Минска, Тбилиси и так далее. Мы там достаточно неожиданно заняли 2-е место, а я получил приз лучшего защитника. Естественно, после этого на меня обратили внимание в главной команде, и, оканчивая школу в Гулькевичи, я уже знал, что дальше меня ждут в Ставрополе. Ну, я сдал экзамены и поехал в «Динамо». Тогда ведь были такие времена, что бездельничать точно не получилось бы, – надо было или учиться, или раб
отать, все находились «под присмотром».
– Что ожидало вас в Ставрополе?
- Приехал, прошел курс молодого футболиста – хотел сказать, бойца (улыбается). В то время взрослые команды мастеров были обязаны выпускать в домашних матчах 2-х молодых футболистов, а в гостевых – одного. В «Динамо» набрали с десяток перспективных юных игроков, и из всех нас выбор остановили на мне и Евгении Тимофееве, местном воспитаннике. Нас заявили в основную команду и поставили двоих на одну ставку – мы делили пополам минимальную зарплату в 90 рублей. А еще были ставки – 120 рублей, 180 и 240… Ну, мы закрепились в составе, а потом подошло время армии.
СЛУЖБА «НА ЗОНЕ», МАТЧ С ЗАКЛЮЧЕННЫМИ
– Пришлось поносить сапоги?
- Не без этого. Хотя команда-то была динамовская, и такие вопросы обычно решались на раз-два. Что говорить, если к нам в раздевалку перед матчами сначала генералы заходили и давали указания, как играть, и только потом уже тренер. Ну а что касается армии, то мне сказали: «Месяц там пробудешь, а потом мы тебя выдернем, и будешь числиться здесь в спортроте, играть в футбол».
-* Так и получилось?*
- Нет, всё оказалось непросто. Меня призвали и отправили в Астрахань вместе с 3-мя другими ставропольскими футболистами и 5-ю спортивными акробатами – это направление спорта было сильно развито в Ставрополе, вплоть до уровня сборной Советского Союза. Месяца 2-3 мы все служили в разных ротах – охраняли тюремные зоны, которых в Астрахани натыкана куча. Но при этом мы встречались на построениях, интересовались друг у друга: мол, ну как там, кого-то уже выдергивают назад в Ставрополь или нет. Тишина на этот счет была полная. Когда прошли 3 месяца службы, первыми «выдернули» в Ставрополь акробатов – они заслуженные мастера спорта, всё понятно. Потом в течение месяца по одному вернули приказом в Ставрополь троих футболистов, а я один остался. Звонил администратору «Динамо», а он отвечал: «Я тебе ничего не могу сказать, я такие вопросы не решаю».
– Но в итоге и вас все-таки «выдернули»?
- Только после 6-ти месяцев службы. Я прошел полный курс молодого бойца и еще немало постоял на вышке в тулупе и валенках, следил за заключенными, чтоб не сбежали. Честно говоря, я уже настроился, что буду до конца служить 2 года, свыкся с тем, что не вижу мяча и каждый день ношу сапоги. Но про меня всё-таки не забыли (улыбается). Как-то на политчасе заходит незнакомый мне офицер, подходит к командиру и что-то ему сообщает. А сердечко у меня заколотилось – я что-то почувствовал! И точно – тот офицер говорит: «Александр Пироженко!» – «Я!» – «С вещами на выход!» Ну, я тогда сразу: «Парни, прощайте, я вас не забуду, конфетки с пряниками буду пересылать и всё такое». Сослуживцы мне как родные стали, честно, и с их стороны в мой адрес не было никакого злорадства. Потому что, хоть я и ждал, когда меня наконец «выдернут», всё переживал молчком, находился на общих основаниях и никогда не хвастался тем, что я там, по идее, посторонний и ненадолго.
– При вас из тюрьмы были попытки побега?
- Слава Богу, нет. Но мы были наслышаны, как бежали в стране из других зон. На разводе начальник караула доводил соответствующую информацию со всего Советского Союза: кто сбежал, где, как и с какими последствиями. И немало, оказывается, сбегали – бывало, что через подкопы, как в фильмах, но больше через проходные, промзоны. А когда и на вертолете…
– Это как?!
- Ну, умельцы ж разные бывают. Двигатель от бензопилы, какой-то пропеллер, еще что-то – вот и своеобразное транспортное средство получается. Правда, далеко так не улетишь, этих беглецов быстро ловили и возвращали.
– Рисовали в голове картинки, что будете делать в случае возможного побега?
- Естественно. Причем, был еще нюанс: хоть нам и выдавали оружие с боевыми патронами, в черте города его применять запрещалось, а зона-то находилась именно в городе. Нам давали указание, что при попытке побега нужно оставить автомат на вышке, сообщить по рации, бежать за заключенным и кричать. Сердечко колотилось, когда такое себе представлял (улыбается).
– А заключенных как воспринимали?
- Как обычных людей. Дело в том, что незадолго до этого осудили одного из моих близких людей. А он не пил, не курил и в целом вел жизнь нормального советского человека. Когда это произошло, мое мировоззрение насчет заключенных поменялось полностью. Я понял, что за решеткой на самом деле достаточно много хороших людей. Кстати, один раз, еще не так давно, наша команда ветеранов «Кубани» играла с заключенными в футбол в Апшеронске…
– Расскажите.
- Туда на зону попал наш близкий человек, и мы захотели провести там футбольный матч, договорились с руководством колонии. Сыграли на гаревом поле, очень чудненько. Честно говоря, я не думал, что заключенные окажут в игре нам, бывшим профессионалам, такое серьезное сопротивление. Но они создали нам на поле немало трудностей, причем, что интересно, безо всякой грубости! В желании им было не отказать, но мы всё-таки победили за счет класса. Тем не менее, они не расстроились, а по ходу игры каждый наш гол или финт воспринимался по-доброму, рукоплесканиями, не было никаких оскорблений, стычек или конфликтов. Потому что люди – они везде люди. После матча администрация накрыла нам стол, и мы отлично пообщались. Заключенные рассказали, что они нас очень сильно ждали и старались в последние 2 месяца не нарушать режим, чтобы не попасть в карцер или просто не получить запрет на участие в игре, там была тишь да гладь.
– В последние полтора года «тюремная тема» в российском футболе связана с Кокориным и Мамаевым. На ваш взгляд, они заслуживали реальных сроков или нет?
- Я уверен, что в их ситуации могли оказаться вообще многие люди, не только футболисты и спортсмены. Конечно, они совершили некрасивые поступки, но я их не осуждаю. Это был или заказ, или просто так получилось, что они нарвались на неуступчивых и принципиальных людей. Могу только посочувствовать Кокорину и Мамаеву. Хотя по жизни, наверное, это они нам сочувствуют: какие деньги они зарабатывают и какие – мы (улыбается).
ПАНКИ ИЗ ГДР, ВИД НА КРЕМЛЬ В ОКНО
– Давайте вернемся в конец 80-х. Из ставропольского «Динамо» вы уходили в «Нарт» из Черкесска, верно?
- Да, это была дочерняя команда «Динамо», выступала во второй союзной лиге, и там состоялось мое становление как взрослого футболиста. Отыграл за «Нарт» все матчи от звонка до звонка, был признан лучшим защитником, и оттуда меня уже пригласили в майкопскую «Дружбу».
– В «Динамо» вы играли под руководством Олега Долматова. Какое впечатление он оставил?
- Олег Васильевич – экс-капитан московского «Динамо» и серебряный призер чемпионата Европы-1972, к тому времени уже полковник. Помощником в Ставрополе у него был местный специалист Борис Алексеевич Стукалов, который потом сам стал главным тренером.
– В 80-х Долматов еще не применял прогрессивную схему с линейной обороной?
- Нет, играли с последним защитником, как в старые добрые времена (улыбается).
– С дисциплиной при Долматове было жестко?
- А то! «Динамо» – это же милицейская команда, а Олег Васильевич еще играл в ней – в московской. В Ставрополь потом его распределили. Он совершенно не принимал возражений и гнул свою линию, при этом был справедлив и отлично понимал футбол. При нем мы показывали хорошие результаты, шли в верхней части таблицы. А жили на базе, которую построили в очень живописном месте, хоть и в черте города. Там были современные поля, шикарное питание, нас одевали, обували, платили деньги, мы летали по всей стране вдоль и поперек, начиная от Калининграда и заканчивая Находкой, – чего еще можно было пожелать? Да ничего вроде (улыбается). Наши мечты воплощались в жизнь, то было прекрасное время.
– Что еще интересного можете вспомнить о ставропольском периоде карьеры?
- Еще когда я был помоложе, меня взяли в ГДР на международный юношеский турнир стран социалистического лагеря в составе сборной динамовских команд СССР. Официально она называлась как-то по-другому, но суть была именно такая. Это был первый раз, когда я попал в другую страну. До этого я и в Москве толком-то не был – а тут сразу оказался за рубежом! Сыграли мы на том турнире хорошо, точно не помню, какое место заняли, – по-моему, 2-е. Нас кормили, поили, но денег в карманах не было, и купить что-то было нереально. Сами понимаете – в то время доллары находились под запретом, нельзя было даже просто иметь их на руках, за так называемые валютные махинации давали большие сроки. Поэтому мы из ГДР ничего не привезли в качестве сувениров. Зато там я в первый раз увидел панков – с ярко раскрашенными ирокезами. Как-то иду по улице – и стоит компания из таких ребят. В ГДР они были на слуху, а у нас в Союзе тогда про них еще ничего слышно не было. Ну, я по школьной программе знал немецкий, более-менее нормально на нем
изъяснялся, поэтому подошел к панкам поболтать. А они так сразу обрадовались: «О, русский, русский!» Мы по-доброму пообщались, по рукам ударили, и на душе у меня стало очень приятно. Совершенно нормальная молодежь, я вам скажу… А в другой раз, уже на взрослом уровне, мы ездили в составе ставропольской команды на динамовский турнир в Москву. Там нас поселили в гостиницу «Россия», которую потом снесли к 2010 году. И оказалось, что у меня не было с собой часов с будильником. Но зато из окна моего номера открывался вид на Спасскую башню Кремля, где установлены куранты. Так что насчет времени вопросов не возникало (улыбается). А в душе было волнительно: раньше я Кремль только по телевизору видел, а тут – вот он, прямо передо мной.
ВОЕНИЗИРОВАННАЯ СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ, ЗМЕИНЫЙ НАПИТОК
– Обратимся к периоду, когда вы переходили в «Дружбу» перед сезоном-1988. Как вас туда пригласили?
- За мной приехал в Черкесск человек из Майкопа. А тогда еще не было контрактов, можно было уйти без отступных и выкупных. Я пошел к тренеру Георгию Петровичу Вербовскому, тоже «легионеру», объяснил ситуацию: мол, так и так, зовут меня в команду гораздо более серьезного уровня. Тренер вошел в мое положение, пожелал удачи, и мы нормально расстались. Но земля круглая, и, забегая вперед, скажу, что потом, в середине 90-х, он позвал меня в свою команду «СКД» из Самары – я согласился и отыграл там год… А «Дружба», кстати, заманила меня не только тем, что была весьма статусной командой.
– Чем же еще?
- Мне сказали, что через полтора месяца команда отправится в качестве поощрения за хорошую игру в заграничную поездку – в Северную Корею. А это же очень закрытая страна, интересно было на нее посмотреть. Пришло время, нам оформили документы, посадили на самолет и доставили в столицу КНДР Пхеньян. Там практически всё серое, как в черное-белом кино, – и здания непримечательные, и люди в полувоенной одежде. Я взял туда с собой разные значки, которые у нас продавались в киосках, – с изображениями Москвы, Ленина, Олимпиады-80. Думал, буду дарить их северокорейцам. Но те ближе 5-ти метров к себе не подпускали. Пытаешься подойти, протягиваешь руку – а они шарахаются. Так бывало, что я бросал значки на землю, а местные люди потом проходили мимо и вроде как незаметно их подбирали.
– За командой в КНДР следил спец из КГБ?
- Конечно, и не один. Как я понимаю, к руководству был прикреплен майор, а к игрокам – лейтенант или младший лейтенант, молодой мальчишка. Он говорил: «Ребята, я вас умоляю, пожалуйста, не делайте здесь нигде ничего лишнего, даже в номерах шепотом на запретные темы не разговаривайте. Потому что всё это станет известно, и могут быть серьезные проблемы». Но повезло, никаких проблем не возникло (улыбается).
– Выставочные матчи в Северной Корее играли?
- Да, несколько. Трибуны были забиты под завязку, и складывалось ощущение, что всё это солдаты. Они по команде хлопали, по команде вставали, по команде махали руками. Военизированная страна, в общем.
– Что еще «оттуда» запомнилось?
- Утром, в районе 6-ти часов, включались громкоговорители на домах. Как-то в гостинице я вскакиваю от звука сирены, бегу к окну – и вижу, что из зданий строем выходят жильцы – и мужчины, и женщины, выстраиваются перед домами в колонны, есть у них там какие-то старшие. Идут они по направлению к грузовикам и заходят в открытые кузовы – набиваются туда плотно друг к другу, как селедочка к селедочке, и грузовики уезжают. Мы поинтересовались, куда их так возят, – оказывается, на работу. А по вечерам их так же развозят назад по домам… Я уже сказал, что в Северной Корее практически всё серенько и бледненько, но один раз мы попали на праздник на центральной площади, где были цветные шары и флаги. Еще нас водили во дворец тогдашнего руководителя страны Ким Ир Сена с большими залами, где находились машины, подаренные ему лидерами других государств, ковры и другие предметы роскоши – от такого просто глаза разбегались. Ну и, конечно, за нами там пристально следили, глаз с нас не спускали (улыбается).
– Какой-то сувенир привезли из КНДР?
- Нам дали немного местных денег – вон, и я купил напиток со змеей внутри. Одну бутылку отдал спецу, который нас охранял, а другая до сих пор стоит у меня дома неоткрытая на полке.
– Внутри прямо настоящая змея?
- Да, заспиртованная, и чешуйки плавают.
– И что, это можно пить и есть?
- Не знаю, но думаю, что ничего хорошего не будет, если попробовать (улыбается). Хотя другие ребята говорили, что ели змею и пили этот напиток.
ДИКТАТОР БЕЗБОГИН, СИЛАЧ НАТХО, «СГОРЕВШИЕ» НАКОПЛЕНИЯ
– Когда вы первый раз пришли в «Дружбу», ее тренировал Георгий Безбогин, верно?
- Так и есть. Своеобразный человек, диктатор по натуре. Он сильно требовал результата и добивался его любыми путями. Обычно ему нельзя было слова поперек сказать, но иногда после поражений на выезде Георгий Константинович становился добрейшей души человеком, как будто твоим другом, так он помогал команде не унывать. Нас горячо поддерживали майкопские болельщики, несмотря на то, что местных в команде было всего 4 человека, а остальные – краснодарцы. Там среди прочих мне довелось поиграть в одной команде с Василием Правило. Это фактурный игрок, он был на ведущих ролях, забивал, был настоящим капитаном и лидером, в том числе в быту. В общем, Правило был заправилой (улыбается).
– Кого еще отметите из своих экс-партнеров по «Дружбе»?
- Вратаря Александра Артеменко. Это же просто скала в воротах – габаритный, с большим размахом рук, могу сказать о нём только хорошее. Полузащитник Адам Натхо – легендарная личность в адыгейском футболе. Человек с виду такой худенький, стройненький, но на самом деле очень сильный и жилистый. Сначала, не зная этого, я расхлябанно пошел с ним в стык на тренировке – и как отлетел от него! Причем, матушка природа наградила Натхо не только нереальной физической силой, но и светлой головой. Еще выделю Анзора Коблева. У него своя фишка – он умел грамотно падать в чужой штрафной, хоть и был защитником. Когда команда соперника упиралась, мы не могли взломать ее оборону, а дело шло к концу матча, Анзор шел вперед, в чужую штрафную. И если мяч до него доходил, если он его принимал, мы уже заранее знали, что это будет пенальти. Коблев настолько виртуозно умел падать, что судьи без раздумий указывали на «точку».
– А с деньгами, с зарплатами проблем не возникало?
- Нет, в этом плане всё было нормально. Один раз я приехал домой, и папа увидел мой комсомольский билет, а там было написано, что я платил взносы по 6-7 рублей. И он просто онемел! Сказал: «Сынок, а почему у тебя такие большие взносы?» – «Пап, ну я хорошо зарабатываю». Понимаете, он, большой строитель, прораб, имевший в подчинении где-то 100 человек, получал примерно 350 рублей со всеми надбавками. У меня же выходило в районе 300-500. Он смотрел в мой билет круглыми глазами: «Я всю жизнь учился, подо мной столько людей, у меня такая ответственность… А ты – пацан, только недавно школу закончил, ничего не умеешь – и такие деньги получаешь! Молодец, сынок! Я-то думал, ты балуешься футболом, а это, оказывается, нормальное занятие». И мне, признаюсь, тогда так приятно стало… Правда, накопленные мною в советские годы деньги, в районе 11-ти тысяч тогдашних рублей, просто «сгорели» во время известной реформы. Я тогда на выезде был и ничего не смог поменять. Помню, потом, когда короткий срок обмена прошел, доходил
о до того, что старые деньги на улицах валялись, потому что уже ни для чего не были годны… Я бы мог на свои накопления купить дом, машину, но тогда был молодой, не думал об этом, просто складывал. Как говорится, знал бы прикуп – жил бы в Сочи (улыбается). Но что случилось, то случилось, ничего не изменишь…
– В 1989-м Безбогин возглавил «Кубань», и вы тоже оказались в краснодарском клубе…
- Да, он забрал туда меня и еще нескольких ребят из «Дружбы», которые устраивали его по игровым кондициям. Но в «Кубани», сами знаете, всегда были серьезные подводные течения, постоянные смены тренеров и всё такое. Я знаю, что Безбогину не дали там работать, и он ушел из команды якобы по состоянию здоровья. Ну, понимаете, что обычно за такой формулировкой обычно скрываются другие причины.
– Что особенно вам запомнилось из того периода в «Кубани»?
- Поездка в Африку. Безбогин был человеком достаточно «пробивным» и организовал нам через спорткомитет вояж в Камерун. Летели мы туда с промежуточной посадкой на Мальте – там самолет дозаправку делал. Я немножко походил по местному аэропорту, чуть вышел за его пределы, и теперь у меня в автобиографии записано: «Был на острове Мальта». Шутка, конечно (улыбается).
– Ну а что было в самой Африке?
- Побывали мы в двух крупных камерунских городах – Яунде и Дуале. Нам говорили, что мы будем в товарищеских матчах готовить к чемпионату мира-1990 сборную Камеруна, которую тогда возглавлял советский специалист Валерий Кузьмич Непомнящий. Но на самом деле с основной местной сборной мы не играли, Непомнящего не видели.
– А с кем играли?
- Может, с третьей сборной, или с четвертой, или с пятой… Там было много желающих попасть в главную национальную команду. Провели 3 матча. Результатов не помню, но против африканцев играть было трудно, поскольку они очень хорошо физически развиты. И поля были какие-то желтые, пожухшие, с выгоревшей травой.
– В Камеруне царила бедность?
- Да. Практически все местные ходили по улице босиком, а если кто-то в шлепанцах, значит, он при должности и при деньгах. У местной федерации футбола было бедственное положение, и Георгий Константинович Безбогин привез ей в подарок 2 комплекта формы отличного качества. Еще мы оставили им бутсы, хотя у камерунцев размеры стопы больше, – наверное, они их детям пораздавали. А вообще, мы оставляли местным много чего, вплоть до алюминиевых ложек и вилок – настолько они были нуждающимися. Но на челночных рынках у них можно было купить много разной еды, фруктов… Когда нас забрал автобус из аэропорта, то повез нас через джунгли – по краям дороги была сплошная стена из деревьев, переплетенных между собой. Иногда джунгли обрывались, и вдоль дороги шли уже выносные рынки. Мы как-то купили там или обменяли на что-то две хорошие такие вязанки, как казалось, бананов. Но оказалось, что это батат, то есть картофель (улыбается). Еще на таких торговых рядах стояли колья, с которых свисали огромные мертвые удавы – ме
тров по 6 длиной. Может, как мясо их продавали, не знаю, но мы не брали (улыбается).
– Очень колоритно! А в какие-нибудь неприятные истории в Камеруне попадали?
- Нас стремились от них оградить – мы в основном ходили все вместе, как делегация. Но непонятный эпизод всё же случился. Как-то пошел я на рынок с другим футболистом – Сергеем Дьяченко, и вдруг нас обступила толпа полуобнаженных крепеньких камерунцев. Они пытались с нами заговорить, что-то им было надо, а глаза у них какие-то красные, ненормальные. Но всё обошлось, нас не тронули. Потом мы спрашивали у переводчика, и он сказал нам, что это местные наркоманы.
– В Африке никто из игроков ничем не заболел?
- Мы же прививки все сделали, нам в паспортах штампы поставили, иначе нельзя было. Слава Богу, никто ничем не заболел и не отравился.
КУБКОВЫЙ ФУРОР МАЙКОПА
– После сезона в «Кубани», в течение которого сыграли за нее 39 матчей, вы вернулись в 1990-м в «Дружбу», а потом перешли в гулькевичский «Венец»…
- Я женился, а раньше частенько футболистам, которые обзаводились своей семьей, давали квартиру. Мне позвонили из Гулькевичей, пригласили в «Венец» на первенство края и как раз пообещали квартиру, я предварительно согласился. Но вечером того же дня на меня вышел и представитель «Дружбы»: «Мы в курсе твоих дел, приезжай к нам в течение недели, и получишь квартиру на центральной улице». Я поехал в Майкоп, стал там играть, но ничего хорошего не получилось, квартиру мне не дали, только завтраками кормили. И тогда я пошел в «Венец», где меня по-прежнему ждали. Мы выиграли первенство края и лицензировались во вторую лигу. Тогда в Гулькевичи был футбольный бум: хоть и без особых денег, но мы здорово играли под руководством моего первого тренера Анатолия Николаевича Лызя, практически все в команде были местными воспитанниками.
– В чем заключалась тренерская фишка Лызя?
- Он брал эмоциями. На тему тактики особых занятий не было, но он так нас мотивировал, что мы были готовы порвать на поле любого соперника. У Анатолия Николаевича потрясающий дар убеждения: интонация, слова, задачи, планы на будущее… У меня до сих пор в голове не укладывается, как сильно он заряжал нас энергией! Повторюсь, я очень ему благодарен, он сыграл огромную роль в моей карьере.
– В 1993-м вы снова стали играть за «Дружбу» и дошли с ней до полуфинала Кубка России. За счет удалось забраться так высоко?
- У нас был очень серьезный спонсор и подобрался замечательный играющий коллектив. В частности, в команду из Абхазии пришли молодые-озорные Тамази Еник и братья Аджинджалы – Руслан и Беслан. Они стали настоящим мотором «Дружбы». Тренировал нас Нурбий Хасанбиевич Хакунов – наставник думающий и умеющий отлично мотивировать. В общем, всё сложилось одно к одному: и спонсор, и тренер, и желание, и задор. Мы по-настоящему получали удовольствие от футбола. Но у меня сложилось такое ощущение, что кое-кто не желал видеть нашу команду в финале. То был первый розыгрыш Кубка России, и, видимо, нужно было показать, что уровень турнира не настолько низкий, чтобы в финал выходила команда первой лиги.
– Как можете отдельно охарактеризовать Хакунова?
- Тренер статный, солидный такой, со звучным голосом, говорил очень грамотно и зажигательно, хороший организатор. А что еще интересно, Нурбий Хасанбиевич был еще завкафедрой в Адыгейском университете, где я учился на тренера. Так что учеба протекала для меня без проблем (улыбается).
– После Хакунова главным тренером «Дружбы» назначили Софербия Ешугова. Что о нем скажете?
- Он пришел в команду еще при Безбогине, в первое время был помощником в тренерском штабе. Помню, что его изначально представили в команде не как Софербия Бачмизовича, а как Александра Борисовича. Наверное, чтобы русским футболистам было легче к нему обращаться. Ешугов – жесткий тренер, тренировки у него были очень серьезные. Рядом с Центральным стадионом в Майкопе пересеченная местность, возвышенности, горы, перелески – мы там много бегали кроссов. Софербий Бачмизович не любит, когда футболисты с ним спорят, и я как-то из-за этого сел на лавку. Играли мы во Владикавказе, нападающий соперника поймал меня в штрафной на финте и заработал пенальти. Я не хотел фолить, но так получилось. После матча я резко ответил Ешугову, и он сказал: «Я всё понял». Потом я практически полсезона не играл, разве что изредка подменял кого-то из-за травм. Ну и дальше меня пригласил в самарский «СКД» Верховцев…
ГОСТЕПРИИМНЫЕ КАВКАЗЦЫ, МИНЕРАЛКА НА «МАНГАЛЕ»
– О дальнейшей вашей карьере мы еще поговорим, а сейчас бы хотелось, скажем так, про околофутбольный колорит. Насколько сильна была любовь к «Дружбе» со стороны жителей Адыгеи?
- Очень сильна! Нередко нас приглашали на дружеские матчи в села, аулы. Приезжали, играли безо всякого напряга, а потом нам накрывали поляну, организовывали банкет. Заводили во дворы, открывали огромные чаны – литров на 300, черпали оттуда молодое вино и предлагали нам. Танцевали, пели, веселились, было очень душевно и приятно. Можно сказать, «настоящая «Дружба» народов» (улыбается).
– А как же соблюдение режима, с вином-то?
- Ну я ведь не сказал, что мы его пили, – я сказал, что нам его предлагали (улыбается). Да, могли иногда губы обмочить, буквально чуть-чуть, но не более того. Мы были профессионалы и всё понимали, ну и тренеры находились рядом.
– На северокавказских выездах бывало что-то похожее?
- Много раз! Еще в советское время приезжали в условную Гянджу на матч, проводили тренировку за день до игры. Потом идешь по улице, азербайджанец видит, что ты русский, – и приглашает к себе: «Давай, заходи, я стол накрою, накормлю, шашлыком угощу, еще каким-то местным блюдом, будешь мне как родственник». А люди-то весьма колоритные – сначала могло быть неловко идти к ним в дом, но они гостеприимные, раскрывали тебе свою душу, и с ними становилось очень приятно общаться.
– Какие остались впечатления от других интересных выездов?
- Играть в условном Ташкенте – это просто нечто! По футбольному выражению, там «мангал» на поле. Хозяева специально ставили матчи на час-два дня, потому что они привыкшие к такой жаре, в отличие от большинства гостей. В раздевалках включали кондиционеры, и было холодно, можно было прямо накидывать «олимпийки». Но дело в другом. В перерыве гостям обязательно приносили ящик холодной минералки. И если тренеры не проследили, а кто-то не знал и выпивал ее, то потом выходил на этот «мангал» абсолютно разобранным: он толком не мог двигаться, ноги его просто не слушались. А в хозяйских раздевалках, как нам рассказывали, в перерыве пили теплый чай или что-то типа того, но ни в коем случае не минералку, тем более охлажденную! Частенько «Пахтакор» выигрывал у себя дома во многом за счет этого.
– Ага, хитро там придумали.
- Что еще можно рассказать? В той же Чите, когда ехали в автобусе, видели по краям дороги озерки с большими глыбами льда – он еще не успевал растаять к началу лета, хотя снег уже давно сошел. На Дальнем Востоке было много китайцев. Ну и, конечно, разница во времени: в Хабаровске, например, часовой пояс «плюс 7» по сравнению с Москвой. Организму сложно в такой ситуации адаптироваться и перестраиваться. Тренеры говорили нам: «Давайте жить по Москве», и под нас подстраивались те же рестораны в гостиницах, ну а на время проведения матчей мы, конечно, повлиять не могли. И ладно еще, если летаешь на Дальний Восток пару раз за сезон, а каково приходится тамошним клубам, у которых почти все выезды – на сумасшедшие расстояния? Я вообще не представляю, как дальневосточные футболисты могут при таком изнурительном режиме показывать какие-то результаты и сохранять свое здоровье.
ПОЧТИ ЧТО БОГ НАЗАРЕНКО, ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ЛЫСЕНКО, МИЛЛИОНЫ СТАРЫХ РУБЛЕЙ
– Вернемся к тому времени, когда вы перешли в «СКД»…
- Это название расшифровывалось как «Самарский коммерческий дом», клуб держал банкир. Команда хоть и была молодой, но ставила амбициозные задачи, ей был нужен опытный последний защитник. Сначала всё шло нормально, однако в середине сезона банкир потерял интерес к клубу, несмотря на то, что выступали мы довольно прилично. Полгода игрокам не платили деньги – сами представляете. Пришлось мне как опытному футболисту немножко потащить команду на себе (улыбается). Но я ни о чем не жалею: посмотрел Самару, искупался в Волге… А потом вышел на меня Владимир Саныч Бражников из «Кубани».
– Сразу вас взял или пригласил на просмотр?
- Посмотрел меня в товарищеском матче с «Дружбой». «Кубань» играла двумя составами, и Бражников у меня спросил: «За какую команду хочешь сыграть: за «молодежку» или за главную?» Я сказал: «Куда поставите, там и буду». Вышел за «молодежку», сыграл хорошо, и Саныч говорит: «По игре вопросов нет, сыграл классно. Слушай, у тебя есть загранпаспорт? А то мы на сбор на Кипр едем». Загранпаспорт у меня, к счастью, был. «Ну, тогда всё, собирай вещи, ждем тебя с ними на нашей базе». Так я снова попал в «Кубань». На 2 сезона. И сыграл за нее около 60-ти матчей.
– Не секрет, что Бражников был человеком с большим чувством юмора.
- Он был как рубаха-парень. Человек из народа, шутки у него позитивные, никто не обижался. Например, если игрок пытался с ним спорить, Владимир Саныч мог сказать: «Да ты из тундры приехал!», и всё это воспринималось по-доброму. Как человек Бражников был очень мягким – я ни разу не видел, чтобы он на кого-то по-настоящему злился. А по тактике он полностью доверял нам, футболистам. Предыдущие ошибки мы разбирали, а на будущее он говорил: «Ребят, мяч у вас, вы всё знаете и умеете, поэтому выходите и играйте». Бражников, надо сказать, хорошо понимал и чувствовал футбол, но при нем было не так, как при тех же Долматове и Назаренко, у которых все тактические нюансы расписаны до мелочей.
– А с Назаренко вы в каких-то командах пересекались?
- Нет, он меня нигде не тренировал. Но понятно, что мы, гулькевичане, прекрасно его знаем, ведь он наш земляк, которым мы гордимся. Для Гулькевичского района Назаренко – звезда первой величины, чуть ли не бог! В бытность свою футболистом Леонид Васильевич выступал за московский ЦСКА и сборную СССР – согласитесь, это говорит о многом. В последние несколько лет Назаренко тренирует «Биолог-Новокубанск» во второй лиге, каждый год поднимает новую молодежь. А в Гулькевичском районе каждый год проходит турнир под эгидой Леонида Васильевича. Он всегда посещает финальную часть соревнований и вручает командам шикарные призы – и кубковые, и денежные, и грамоты. Всё выглядит очень солидно.
– Вернемся к периоду 1996-1997 годов, который вы провели в «Кубани». Кто из тогдашних партнеров запомнился вам больше всего?
- Очень сильно меня поразил с точки зрения футбольных кондиций Станислав Лысенко. С виду он был такой щупленький, но как только я увидел его игру, то сразу испытал шок! У меня просто нет слов, чтобы описать, что он творил на поле! У него было невозможно отобрать мяч без грубости и нарушений – я это по себе знаю, мы же вместе тренировались. Странно, что почему-то Лысенко не проходил в сборную России. Неужели в ней были мастера сильнее? А ведь как мы любим «поплевывать» в адрес сборной России, наблюдая ее матчи по телевизору… Еще отмечу из состава «Кубани» Максима Деменко – габаритного полузащитника, который потом даже попал в сборную из «Зенита», – я считаю, что справедливо. А Сергей Лысенко – мощный защитник, по-спортивному злой, цепкий, неуступчивый. Знаете, есть в футболе такой термин, как «собака», – это именно про него. Ну и про меня тоже, не зря ж меня «Автогеном» называли (улыбается).
– А еще какие у вас были сильные качества и на каких позициях вы действовали?
- В профессиональном футболе я всё время был защитником – или крайним, или центральным. В конце карьеры меня заявляли как нападающего, но это потому, что заявочного места для защитника уже не оставалось (улыбается). Сейчас уже на районном уровне могу сыграть опорника, но это другое дело… По молодости я быстро двигался, обладал взрывной скоростью на короткие дистанции – порядка 10-15-ти метров. Головой неплохо играл, ходил вперед на «стандарты» – но не сочтите всё это за хвастовство (улыбается). Не сказать, чтоб я был техничный, – как Сергей Лысенко, в меру. И чем злее играли против меня, тем больше всё закипало внутри. Но при этом я играл честно, без провокаций и умышленной грубости, не отвлекался на пререкания с судьями, ругань с противником и другие проявления недостаточной дисциплины типа откидок мяча.
– А как тогда в «Кубани» обстояли дела с зарплатой? Выплачивали вовремя?
- Задержки если и бывали, то незначительные – в районе полумесяца максимум. То ли дело в «Венце», где люди не получали зарплату и по полгода, и по 9 месяцев. Я знал ребят оттуда, сам же из Гулькевичей, мы накрывали поляны, и там рассказывали… Вот скажите, как можно несколько месяцев жить без зарплаты, как?! Слава Богу, хоть моя семья не нуждалась. В «Кубани» мы ходили в кассу с пакетами и получали миллионы неденоминированных рублей – 12, 15, 20, 25…
– Не доллары?
- Нет, доллары никогда не фигурировали, по крайней мере, у меня, я всегда получал зарплату рублями. И на доллары я их тоже не обменивал, это были не такие большие деньги. Ну сами судите – кроссовки тогда стоили полтора миллиона. Так что всё это проедалось, накопления делать не получалось.
УПУЩЕННЫЙ ШАНС В «РОТОРЕ»
– После ухода из «Кубани» после сезона-1997 вы играли уже не в таких статусных командах. А на протяжении карьеры могли попасть в какой-нибудь клуб из высшей лиги?
- Да, в 1991-м мог оказаться в «Роторе». Из Волгограда мне пришла телеграмма за подписью главного тренера Леонида Колтуна: «Срочно вызываетесь в расположение команды «Ротор». Сначала я не поверил, думал, какая-то ошибка, и только потом уже узнал, что меня порекомендовал Безбогин… Ну так вот, на первую телеграмму я не отреагировал. Но через полторы недели приходит вторая – опять: «Срочно вызываетесь в «Ротор». Ну, на этот раз я уже призадумался и дня через 3-4, никому ничего не сказав, поехал в Волгоград. Однако там к тому времени уже было принято решение заявить в команду Александра Шмарко. До этого он играл за «Кубань» и ставропольское «Динамо», а в конце 90-х после «Ротора» перешел в донецкий «Шахтер», немного даже поиграл за сборную… Так что опоздал я с приездом в Волгоград. А если б поверил в приглашение «Ротора» сразу, то мог бы и поиграть в той славной волгоградской команде, которая занимала верхние места в чемпионате и принимала участие в еврокубках.
– А за границу вас, часом, не приглашали?
- Было и такое. Один из тренеров «Дружбы» – Юрий Васильевич Филиппов – ближе к середине 90-х повез нескольких опытных футболистов, в числе которых был и я, на смотрины в Португалию. Как я понимаю, нас хотели продать в местные клубы. Мы провели там несколько товарищеских матчей, правда, с молодежными командами, и всех «порвали». Потом португальские клубы низших лиг действительно предлагали многим из нас контракты, но мы ответили отказом.
– Почему?
- Овчинка выделки не стоила. Контакты нам предлагали маленькие для Португалии. В России на такие деньги жить было можно, но у нас же всё намного дешевле, чем там. В общем, получается, мы в Португалии просто отлично провели время, показали себя, побывали на банкетах и вернулись назад.
ТЕЗКА ЛЕНИНА, ВЕТЕРАНСКИЙ ФУТБОЛ
– Расскажите, как в 1998 году вы оказались в новокубанском «Строителе».
- На тот момент я четко решил завязать с большим футболом и наслаждался зимним отдыхом. Но Владимир Алексеевич Левченко, мой хороший знакомый, организовавший «Строитель», прознал, что сижу без дела. А я ведь еще не «калечный» был, и он позвал меня в свою команду. Я ответил ему: «Владимир Алексеевич, я могу у вас играть, но тренироваться не буду. Каждый день мотаться туда-назад из Гулькевичей в Новокубанск и обратно – это далеко. Если вас устроит, я буду приезжать только на матчи». И Левченко ответил: «Да не вопрос. Зачем тебе вообще тренировки, если ты на первенство края поиграть решил?» (Улыбается). Выступал я за «Строитель» несколько лет, мы выиграли свою зону в первой лиге края и еще финальную часть. А потом меня пригласил в команду «Феникс» научного института ВНИИС его директор Владимир Ильич Суслов.
– Прямо как Ленин.
- Скажу вам больше: они еще и похожи друг на друга (улыбается). Так вот, Владимир Ильич, по-моему, настолько любил футбол, что команда была для него даже приоритетнее института. А позвал он меня вот как. Я ехал на машине через переезд, замедлил скорость – и он мне навстречу. Машет рукой: «Саша, остановись, поговорим». А я тогда не знал его в лицо, думаю: «Ну ладно, остановлюсь». Он представился и сказал: «Хочу, чтоб ты тренировал мою команду». Я спросил, могу ли я быть играющим тренером, поскольку натура у меня такая, мне на поле хочется. Суслов ответил: «Не вопрос, если чувствуешь, что в порядке, есть желание и силы, то пожалуйста». В «Фениксе» я очень хорошо провел время и получил приятные впечатления…
– В свои 53 года, насколько знаю, вы еще не повесили бутсы на гвоздь.
- Да, играю на первенство района с 19-летними пацанами за «Урожай» из станицы Скобелевской, расположенной недалеко от Гулькевичей, мы занимаем высокие места. Говорю молодым партнерам: «Ребят, в быту я для вас Николаич, а в игре можете называть меня по имени, так на поле лучше доносить информацию» (улыбается). Еще я больше 15-ти лет выступаю за команду ветеранов «Кубани». У нас сложился прекрасный коллектив, мы каждый год участвуем в турнире ЮФО в Азове, где обычно занимаем 1-е место, иногда – 2-е. Победитель этих соревнований выходит на первенство России в Сочи, где собираются команды со всей страны – с Центральной части, Сибири, Дальнего Востока. Управляет нашей ветеранской организацией Александр Плошник, начальник команды – Сергей Комаров, играют Сергей Горюнов, Георгий Панаиотиди, Александр Багапов и другие известные классные ребята. Во время турниров я пересекаюсь со многими знакомыми из других ветеранских команд, и общаться с ними для меня не менее важно, чем добиваться на поле результа
та.
– Насколько вам сейчас легко или тяжело восстанавливаться после матчей?
- Очень тяжело! Во время самой игры вроде всё нормально, а вот когда встаешь на следующий день, то с трудом себя разгребаешь, скрипишь, трещишь… Честное слово, врагу такого не пожелаешь. Но беречь себя и не выкладываться полностью во время матчей я не могу, не тот у меня характер.
ЗАШОРЕННЫЕ «МАШИНЫ» СОВРЕМЕННОГО ФУТБОЛА, «ДНО» В ГУЛЬКЕВИЧИ
– Александр Николаевич, что вы думаете об уровне нынешних российских футболистов? Говорят, он упал ниже плинтуса.
- Я расскажу вам о том, что видел своими глазами. Как-то несколько лет назад приехал на ветеранский турнир, а времени было предостаточно, и я наблюдал, как на соседнем поле занималась «Кубань-2». Тренировались молодые пацаны прекрасно – все рослые, мощные, выносливые, бегали, носились, катились по полю, как машины какие-то. Я был очень сильно поражен и подумал, неужели сам был таким в молодые годы. Но потом я увидел «Кубань-2» не на тренировке, а в игре, и это были совсем другие впечатления. Футболисты зашоренные, без искорки, бегали как по рельсам, не брали на себя инициативу, не стремились обыгрывать соперников. Потом я узнавал, и мне говорили, что они так безлико играют, поскольку бояться ошибаться, им запрещают терять мяч. Но как они тогда будут творить и обострять на поле, раз их ведущим мотивом является страх? Может, конечно, я ошибаюсь, но мне кажется, что именно поэтому у наших команд нет успехов на международной арене.
– Вы верите, что «Краснодар» сможет когда-нибудь выиграть РПЛ? И чего «быкам» не хватает для этого к данному моменту?
- Было бы очень круто, если бы команда из моего родного края стала чемпионом. Но давать оценку футболистам и тренерам из премьер-лиги я бы не хотел. Я сам на таком уровне не играл, поэтому, мне кажется, не имею права их обсуждать, таково лично мое мнение.
– А что думаете по поводу развала «Кубани» и образования вместо нее «Урожая»?
- Я понимаю, что это, наверное, единственный способ возродить «Кубань», но всё равно «Урожай» не ложится мне в душу. Все-таки я не ощущаю его «Кубанью». Той близкой мне «Кубанью», за которую я играл, на матчи которой ездил в детстве в Краснодар на забитых болельщиками автобусах из Гулькевичей…
– Майкопская «Дружба» давно уже обосновалась в зоне «Юг» второго дивизиона, а в последнее время стала вплотную подбираться к лидерским позициям…
- Уверен, это заслуга в первую очередь главного тренера Софербия Ешугова. Да, он ставит не самую сложную игру, с давлением и забросами вперед, но доводит ее исполнение до автоматизма. Сколько до него было в «Дружбе» тренеров, когда команда прозябала в середине или нижней части таблицы, а с возвращением Ешугова начался подъем. Но, к сожалению, у «Дружбы» нет средств, чтобы играть в ФНЛ. Если в начале 90-х в Майкопе было хорошее финансирование, то сейчас там нет состоятельного человека, который хотел бы помогать команде деньгами. Это я не говорю кому-то в осуждение, это просто факт.
– Как обстоят дела у гулькевичского «Венца»?
- Всё зашло слишком далеко, сейчас в городе даже стадиона нет. Старый разрушили, а новые трибуны не построили, и получается ровная засыпанная гравием площадка. В общем, с футболом в Гулькевичи полный аут, и «Венец», скорее всего, не будет играть в Кубке губернатора. Но хочется верить в лучшее. Как оно в жизни бывает: за спадом всегда следует подъем. Сейчас наш местный футбол на самом дне, однако должно же когда-то пойти развитие.
– Александр Николаевич, в целом вы довольны своей жизнью?
- Знаете, мои ровесники курили-выпивали с ранних лет, но всё это прошло мимо меня. Я-то знал их имена, но никакого общения с ними у меня не было. В итоге кто-то из них попал в тюрьму, кто-то погиб, и в основном только футболисты остались более-менее на виду, живые-здоровые. Так на что же мне жаловаться (улыбается)?
– И последний вопрос. Что вы думаете обо всей этой ситуации с коронавирусом?
- Не думаю, что для команд пауза в чемпионате фатальна – футболистам, уходящим на карантин, дают же индивидуальные планы тренировок. И если они не хотят потерять свою работу с большими заработками, то будут форму поддерживать. А что касается самого коронавируса, то это очень серьезная угроза. И если мы будем полагаться на наше русское «авось», то он придет к нам полномасштабно, это мое мнение. Нужно соблюдать все необходимые меры предосторожности, здоровье и жизнь – это самое главное.